С 5 декабря по 31 марта 2019 года в павильоне «Рабочий и колхозница» на ВДНХ проходила выставка «Явление героя. В поисках Михаила Булгакова» — совместный проект ВДНХ и Государственного музея М.А. Булгакова. Она представляла предметы, связанные с жизнью и творчеством писателя, из собраний крупнейших культурных учреждений страны. Об истории самых интересных экспонатов порталу «Культура.РФ» рассказала научный куратор экспозиции, кандидат филологических наук, сотрудник Музея Булгакова Мария Котова.

Первая редакция романа «Мастер и Маргарита»

Первая рукопись «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова хранится в собраниях Российской государственной библиотеки и экспонируется нечасто. В этом варианте романа еще не было ни Мастера, ни Маргариты, поскольку тогда писатель еще не встретился с Еленой Шиловской — своей будущей третьей женой. Познакомились они только в феврале 1929 года — и, по мнению Булгакова, в тот момент Шиловская, как колдунья, «привязала» его к себе на всю жизнь. Именно она стала прототипом Маргариты.

Изначально же Булгаков создал сатирический роман на 160 страниц о приключениях дьявола в Москве. Среди вариантов его названий значились: «Сатана», «Копыто инженера», «Жонглер с копытом», «Гастроль», «Черный маг», «Князь тьмы» и другие.

В 1929 году Булгакова перестали печатать, его пьесы изымали из театральных репертуаров. Он был на грани самоубийства и голодной смерти. Этот год писатель назвал «годом катастрофы». В отчаянии он решил сжечь свои произведения. Отрывая по половинке, страницу за страницей Булгаков сжег черновик «романа о дьяволе». Исследователи считают, что этот момент он позже описал в главе «Явление героя».

В печке ревел огонь, в окна хлестал дождь. Тогда случилось последнее. Я вынул из ящика стола тяжелые списки романа и черновые тетради и начал их жечь. Это страшно трудно делать, потому что исписанная бумага горит неохотно. Ломая ногти, я раздирал тетради, стоймя вкладывал их между поленьями и кочергой трепал листы. Пепел по временам одолевал меня, душил пламя, но я боролся с ним, и роман, упорно сопротивляясь, все же погибал.

Но писатель сжег лишь часть романа. Первая версия «Мастера и Маргариты» сохранилась с вырванными и оторванными наполовину страницами. На разворотах видны заметки и комментарии Булгакова — он делал их своими любимыми карандашами, которые тоже можно найти на выставке. Красным карандашом писатель часто отмечал в газетах злобные отзывы о своих произведениях.

Страницы из дневника 1922 года, уничтоженного Булгаковым

В начале 1920-х годов, когда Булгаков переехал в Москву, он почти сразу начал вести дневник. В нем писатель скрупулезно описывал все: свои будни, настроение, политические события и даже цены. В это время он работал над сатирическими рассказами, печатался в журналах «Красный журнал для всех», «Россия», «Красный перец», «Рупор», газетах «Гудок» и «Рабочий». Бегал по редакциям — пытался издать свои первые фельетоны, завязать знакомства в литературных кругах и заработать на скромную жизнь (профессию врача Булгаков бросил еще до приезда в Москву, когда решил стать писателем).

[Татьянин день] Забросил я дневник. А жаль: [з]а это время произошло много интересного.
[Я] до сих пор еще без места. Питаемся [с] женой плохо. От этого и писать не хочется. [Чер]ный хлеб стал 20 т. фунт, белый <…> т. [К] дяде Коле силой в его отсутствие [из] Москвы, вопреки всяким декретам… вселили парочку.

Этот дневник Булгаков вел до 1925 года. А в 1926 году к нему пришли с обыском сотрудники ОГПУ — объединенного государственного политического управления, иначе — службы госбезопасности. Они изъяли рукопись «Собачьего сердца» и дневник. Булгаков несколько лет требовал, чтобы ему вернули личные записи: писал председателю управления Генриху Ягоде, просил помощи Максима Горького.

Что случилось позднее, не совсем ясно. По одной версии, Булгакову вернули дневник, и он его уничтожил. По другой, записи так и остались в архиве ОГПУ, современном архиве ФСБ. А представленные на выставке отрывки — это чудом сохранившаяся часть так и не найденного до сих пор дневника 1922 года. Возможно, эти листочки не забрали при обыске 1926 года, а, возможно, автор намеренно их сохранил как свидетельство существования дневника, как и в случае с уничтоженной первой редакцией «Мастера и Маргариты».

После этого случая, как вспоминала жена писателя Елена, Булгаков зарекся вести личные записи, и она сама начала вести подробный ежедневный дневник, который стал одним из самых ценных материалов о жизни Булгакова в 1930-е годы.

Портсигар Михаила Булгакова

На фотографиях Булгаков часто держит в руках сигарету — это было неизменным атрибутом подчеркнуто аристократического образа писателя. Портсигар хранится в музее Московского Художественного академического театра, но редко выставляется.

Вспоминается, как он доставал папиросу, брал спички, закуривал и вкусно затягивался. Взгляд его становился весело-лукавым. Это значило, что сейчас возникнет новая интересная тема или начнется новая блестящая импровизация.

Писатель курил с юности, и довольно много. Этой привычкой он наделял и харизматичных героев своих произведений. Например, поэт Бездомный в «Мастере и Маргарите» курит «Нашу марку», Воланд пользуется портсигаром из золота и бриллиантов, даже Маргарита закуривает перед балом у Сатаны. О курении Булгаков писал и в своих фельетонах.

«Во что обходится курение»
Прихожу в театр. Давно не был. И всюду висят плакаты «Курить строго воспрещается». И думаю я, что за чудеса: никто под этими плакатами не курит. Чем это объясняется? Объяснилось это очень просто, так же, как и в вагоне. Лишь только некий с черной бородкой — прочитав плакат — сладко затянулся два раза, как вырос молодой человек симпатичной, но непреклонной наружности и:
— Двадцать миллионов.
Негодованию черной бородки не было предела.
Случай с черной бородкой так подействовал на мою впечатлительную душу (у меня есть подозрение, что и не только на мою), что теперь, куда бы я ни пришел, прежде чем взяться за портсигар, я тревожно осматриваю стены — нет ли на них какой-нибудь печатной каверзы. И ежели плакат «Строго воспрещается», подманивающий русского человека на курение и плевки, то я ни курить, ни плевать не стану ни за что.

Монокль писателя

В сентябре 1926 года у Булгакова обнаружили небольшую дальнозоркость правого глаза — и выписали рецепт на монокль. После покупки писатель отправился в фотоателье на Кузнецком Мосту и сделал одну из самых известных своих фотографий.

Накануне премьеры «Дней Турбиных» во МХАТе — она состоялась 5 октября 1926 года — Булгаков стал дарить эту карточку своим друзьям и знакомым. Все были несколько ошарашены: писатель в выглаженном костюме с бабочкой на фото резко контрастировал с советским бытом, а монокль был карикатурной приметой «буржуя». Как замечали современники, этот экстравагантный поступок многое значил для Булгакова: таким образом он подчеркивал свою принадлежность к навсегда ушедшему дореволюционному укладу. Это был жест солидарности с теми белогвардейцами в костюмах, которые проиграли войну и эмигрировали.

…Среди скромных и малоэффектных людей, он появлялся в лихо отглаженной черной паре, черном галстуке-бабочке на крахмальном воротничке, в лакированных, сверкающих туфлях, и ко всему прочему еще и с моноклем, который он иногда грациозно выкидывал из глазницы и, поиграв некоторое время шнурком, вставлял вновь, но, по рассеянности, уже в другой глаз…

Позднее портрет Булгакова с моноклем даже вывесили на витрине той самой фотомастерской как рекламу. Вокруг нее всегда толпились люди, ведь встретить такое изображение в советской Москве казалось невероятным.

Коробка и флакон от одеколона «Шипр»

Михаил Булгаков уделял большое внимание своему гардеробу. Писателю очень важно было иметь порядочный костюм, хорошие ботинки, бабочку или галстук.

В Булгакове все — даже недоступные нам гипсово-твердый, ослепительно свежий воротничок и тщательно повязанный галстук, не модный, но отлично сшитый костюм, выутюженные в складочку брюки, особенно форма обращения к собеседникам с подчеркиванием отмершего после революции окончания «с», вроде «извольте-с» или «как вам угодно-с», целования ручек у дам и почти паркетная церемонность поклона, — решительно все выделяло его из нашей среды.

О парфюмерных предпочтениях автора известно не так много. Тем не менее в «Мастере и Маргарите» фигурирует несколько названий:

Девица хоть и с хрипотцой, но сладко запела, картавя, что-то малопонятное, но, судя по женским лицам в партере, очень соблазнительное:
— Герлэн, шанель номер пять, мицуко, нарсис нуар, вечерние платья, платья коктейль…
Фагот извивался, кот кланялся, девица открывала стеклянные витрины.

«Шанель №5» и «Мицуки» фирмы Guerlain любила Елена Булгакова. А сам писатель пользовался одеколоном «Шипр». Его выпускала с 1922 года фабрика «Новая заря» — одна из старейших в России. Она воспроизводила аромат французского парфюмера Франсуа Коти, который тот создал в 1917 году. «Шипр» в переводе с французского означает «Кипр» — и именно на запахе мха, растущего на стволах дуба на острове Кипр, и строился этот аромат.

Саше для носовых платков матери Булгакова

В саше — матерчатом конверте, часто украшенном вышивкой, лентами, бусинами, — раньше хранили предметы туалета и личной гигиены. Мать Булгакова, Варвара Михайловна, приобрела его в 1880-е годы и держала в саше носовые платки. Она работала учительницей французского языка в гимназии, но со временем ушла с работы и стала заниматься собственными детьми, уделяя большое внимание их образованию.

Ее никогда нельзя было увидеть скучающей, хандрящей, просто сидящей без всякого занятия. Это была воплощенная энергия, жизнь и общительность. <…> Натянутости я в ней никогда не видела ни с кем в разговоре. Замечательно у ней была жива и остра речь со всеми. И она вся дышала сознанием своих сил и уверенностью в себе.

Родители писателя — Варвара Михайловна и Афанасий Иванович — создали для своих семерых детей уютный мир, о котором с теплотой вспоминал Булгаков. Атмосферу дома он воссоздал в романе «Белая гвардия»: «Я достаточно отдал долг уважения и любви к матери, ее памятник — строки в «Белой гвардии».

Мать писателя скончалась от тифа 1 февраля 1922 года. Булгаков был потрясен ее смертью, но не смог приехать на похороны в Киев: в первые месяцы того года писателю катастрофически не хватало денег.

Идет самый черный период моей жизни. Мы с женой голодаем. Пришлось взять у дядьки немного муки, постного масла и картошки. У Бориса миллион. Обегал всю Москву — нет места.
Валенки рассыпались.
Москве с[…]Возможно, что особняк З. заберут под детский голодный дом.

Поэтому Булгаков так бережно относился к тем немногим вещам матери, которые ему удалось сохранить: саше для носовых платков и красная коробочка от духов Коти прошли с ним через всю жизнь. Сегодня саше хранится в Государственном музее М.А. Булгакова, но не выставляется в основной экспозиции музея: этот предмет очень хрупкий, и при длительном экспонировании ткань и вышивка выцветают.

Дверь дома №10 по Большой Садовой улице

История дома на Большой Садовой началась с московского купца Ильи Пигита, владельца табачной фабрики «Дукат», по заказу которого в начале XX века он и был построен. Над доходным домом работали архитекторы Эдмунд Юдицкий и Антонин Милков. Три этажа дома занимали просторные художественные мастерские, где в разное время работали художник Василий Суриков, поэт Андрей Белый, режиссер Всеволод Мейерхольд, актер Иван Москвин, певец Федор Шаляпин, Айседора Дункан, Сергей Есенин и другие знаменитости.

Сегодня он известен как «дом 302-бис» с «нехорошей квартирой 50», где жили Берлиоз, Лиходеев и Воланд со своей свитой. А все потому, что в 1921 году жильцом дома стал Михаил Булгаков: он приехал в Москву «без денег, без вещей, чтоб остаться в ней навсегда».

На Большой Садовой
Стоит дом здоровый.
Живет в доме наш брат
Организованный пролетариат.
И я затерялся между пролетариатом
Как какой-нибудь, извините за выражение, атом.
Жаль, некоторых удобств нет
Например — испорчен ватерклозет.
С умывальником тоже беда:
Днем он сухой, а ночью из него на пол течет вода.
Питаемся понемножку:
Сахарин и картошка.
Свет электрический — странной марки:
То потухнет, а то опять ни с того ни с сего разгорится ярко.
Теперь, впрочем, уже несколько дней горит подряд,
И пролетариат очень рад.
За левой стеной женский голос выводит: «бедная чайка…»
А за правой играют на балалайке.

Писатель прожил в этом доме до осени 1924 года. За это время он написал «Белую гвардию», десятки фельетонов, и придумал немало образов для будущих произведений. В коммунальной квартире №50 вместе с автором проживало еще 16 человек. Всех их можно обнаружить в сохранившемся «Списке жильцов», который также представлен на выставке. Начинается он с имени Анны Федоровны Горячевой — будущей Аннушки Чумы. А в середине списка значатся «Михаил Афанасьевич Булгаков. Сотрудник газеты «Гудок», 31 год» и «Татьяна Николаевна Булгакова. На иждивении мужа, 30 лет».

Фотографии предоставлены сотрудниками Государственного музея М.А. Булгакова.

Подготовила Татьяна Григорьева