Мы привыкли, что кокошник — это атрибут древнерусского и народного костюма. Однако в XVIII–XIX веках бывало, что их надевали представительницы высших слоев общества, в том числе императрицы. Взглянем на портреты вместе с Софьей Багдасаровой.

Императрица Екатерина II

Хотя императрица Екатерина Великая и была немкой, любить и уважать русское было частью ее государственной политики. Это, кстати, одна из причин, по которой она и стала Великой. Правило сие она выработала еще в молодости, в трудные годы будучи великой княгиней. В ее «Записках» о тех годах читаем, как она поставила себе цель «нравиться народу», а также выучить русский язык и разбираться в православных обрядах. Ее муж Петр III, в душе еще просто голштинский герцог, всем этим пренебрегал — его конец известен.

Русский наряд императрицы с кокошником и сарафаном с пышными рукавами на этом портрете — маскарадный костюм. Мы знаем это, поскольку Екатерина держит в руках обычную карнавальную маску. Любопытно сравнить картину с маскарадным портретом ее предшественницы — императрицы Елизаветы: «дщерь Петрова» выбрала просто черное домино, а вот бывшая немецкая принцесса подчеркивает свою связь с новой родиной. В этом русском наряде поражают драгоценности, в том числе серьги с огромными бриллиантами. В Алмазном фонде хранятся похожие — они так тяжелы, что имеют специальный крючок, чтобы крепиться сзади над ухом, не оттягивая мочку.

Великая княжна Александра Павловна

Внучки Екатерины Великой, в том числе Александра Павловна, изображенная на портрете, росли в новую эпоху. Бабушка наряжалась в русский наряд, потому что в рококо любили играть — в том числе и с экзотическими костюмами, при этом оставаясь в рамках карнавального образа. Теперь же настало время сентиментализма и романтизма: во всех странах оглядываются на свое прошлое и начинают им гордиться. Наряд великой княжны — не фантазия с бриллиантами, а нечто более аутентичное (на голове у нее «венец» с жемчужной поднизью — кокошник северных губерний). А в руках не маска, а сентиментальная роза. Получилось нечто среднее между Светланой Жуковского и бедной Лизой Карамзина.

Судьба девушки с картины оказалась печальной: ее выдали замуж за сына австрийского императора, и в 17 лет она умерла от послеродовой горячки.

Императрица Александра Федоровна

Внук Екатерины — великий император Николай I — был тем правителем, в царствование которого государственной идеологией стали «Православие, самодержавие, народность». Портрет его жены, Александры Федоровны, «в русском платье» служит к этому тезису прекрасной иллюстрацией. Как этот наряд отличается от изображения ее тезки-золовки: нет ни рубахи, ни сарафана — вместо них помпезное платье с декольте и талией по последней моде. А кокошник превратился в фантазийную конструкцию с огромнейшими драгоценными камнями. Бросается в глаза и ожерелье с рубиновой застежкой-фермуаром. Нет никакой исторической костюмной правды! Один лишь букетик васильков в руках — напоминание о естественности и простоте русской природы.

Фрейлина Орлова-Денисова

Российские императоры моду обожали — мужскую, на униформу. Они тратили часы на придумывание новых фасонов свежесозданным полкам или на изменение обмундирования старых, подбирали цвета и аксессуары. Сами рисовали эскизы костюмов (вот и уроки живописи, которые обязательно давали царским детям, пригодились). А Николай I вторгся с этим опытом и в область женского костюма. Дело в том, что при дворе служило огромное количество фрейлин, одевались они хоть и роскошно, но как попало. И в 1834 году он издал указ об их форменном платье, вдохновившись при его создании русским костюмом. Девушкам был положен головной убор в виде «кокошника» с фатой и распашное платье с длинными рукавами «а-ля бояр». Цвет ткани зависел от иерархии службы: красный полагался фрейлинам великих княгинь, синий — великих княжон, а статс-дамам и камер-фрейлинам — зеленый. Цвет кокошника тоже менялся.

На портрете в типичном форменном платье николаевской эпохи изображена фрейлина Софья Орлова-Денисова. На плече у нее бант с бриллиантовым вензелем «А» — знак ее службы императрице Александре Федоровне. Эта внучка казачьего атамана Орлова и правнучка атамана Денисова позже вышла замуж за генерала Владимира Толстого, получив в свекрови графиню Марью Алексеевну Толстую — прототип той самой «княгини Марьи Алексевны» Грибоедова.

Дитя Волконская

Это форменное платье, прозванное «офранцуженный сарафан», оставалось обязательным при русском императорском дворе до самой революции. В целом оно сохранялось в неизменном виде, хотя силуэт его немного менялся — в зависимости от того, на каком месте было модно носить талию в очередную эпоху. А вот кокошник изменился сильнее: он стал низким и гладким, напоминая уже не настоящий русский убор, а арселе (головной убор в виде металлического каркаса) тюдоровской Англии.

Укороченное форменное платье на этом портрете — дань младым летам модели; для взрослых барышень, конечно, такая длина подола была совершенно неприличной. Некоторым знатным девочкам звание фрейлины жаловали чуть ли не при рождении. Конечно, при дворе дети по-настоящему не служили, хотя костюм и бриллиантовый фрейлинский шифр с удовольствием примеряли. На портрете Брюллова изображены двоюродные сестры Волконские — пятилетняя Елизавета Григорьевна и двухлетняя Софья Дмитриевна. Послужить по-настоящему Елизавете так и не пришлось: она приняла католичество, стала богословом, книгу ее официально запретили в России, а обер-прокурор Победоносцев называл ее самой опасной женщиной в стране.

Императрица Мария Федоровна

Придворный костюм полагался и императрицам, и великим княжнам с княгинями. Менялась только роскошь ткани, отделка и драгоценности.

Супруга Александра III на этом портрете изображена в наряде, отделанном монаршим мехом — горностаем. А кокошник на голове у нее бриллиантовый. Мода на подобные тиары с расходящимися лучами распространилась по Европе именно из России — они так и называются: «the Kokoshnik Tiara».

Драгоценность, в которой изображена на портрете императрица, сгинула в горниле революции. Зато сохранилась точно такая же, принадлежавшая ее сестре, британской королеве Александре. Виндзоры владеют ею до сих пор, причем королева Елизавета II даже замуж в ней выходила.

Княгиня Юсупова

Конец XIX века — время очередного воскрешения интереса к красоте древнерусской культуры. Повсеместно строят здания-теремки в стиле историзма — ГУМ, Исторический музей, Новый Манеж, Спас на Крови… Мода распространяется и на предметы быта и костюма, в том числе благодаря усилиям княгини Тенишевой и ее мастерским в Талашкино. Другая княгиня, Зинаида Юсупова, тоже оказалась не чужда новому поветрию, только не как творец, а как великолепный экспонат.

В своем доме княгиня устраивала костюмированные приемы и любительские спектакли, где блистала в нарядах. Ее портрет в русском костюме, написанный Маковским (специалистом по созданию красивых «исторических полотен» с изображением вымышленных боярынь), покажется еще одной сочиненной картиной, если не знать, что Зинаида действительно была удивительно красива. На ней сарафан, кокошник с плоским дном — ведь теперь актуальна историческая достоверность, а не вольная импровизация на русскую тему, как это было с придворным костюмом. Знание традиций русского костюма пригодится ей в эмиграции, когда ее сын, знаменитый Феликс Юсупов, откроет в Париже дом моды, сделав ставку на экзотические для французов русские мотивы.

Великая княгиня Елизавета Федоровна

Игра в Древнюю Русь могла зайти очень далеко: в 1903 году при императорском дворе был устроен роскошный костюмированный бал, на котором все присутствующие были одеты в костюмы XVII века. Николай II с супругой нарядились в царя Алексея Михайловича и его жену, офицеры лейб-гвардии — в сокольничих, кавалергарды — в стрельцов, министры — в бояр, фрейлины — в боярышень. Роскошь была невероятная, парча, меха, подлинные драгоценности… Разумеется, там была и Зинаида Юсупова — в однорогом кокошнике. А севернорусский кокошник-лунник, расшитый драгоценными камнями, и настоящее распашное платье с длинными рукавами мы видим на фотопортрете великой княгини Елизаветы Федоровны. Фотоальбом, запечатлевший гостей этого бала в Зимнем, ляжет в основу рисунков для популярной карточной колоды «Русский стиль», причем Елизавета Федоровна вдохновит образ трефовой дамы.

Судьба великой княгини будет трагичной: через два года ее супруг погибнет от бомбы террориста, сама она откажется от придворной роскоши и поселится в Марфо-Мариинском монастыре. Большевики сбросят ее вместе с несколькими родственниками и келейницей сестрой Варварой в шахту под Алапаевском. Великая княгиня станет первой из Романовых, канонизированных РПЦ.