Василий Суриков — непревзойденный мастер исторической живописи. Его работы отличаются той особой интонацией, которая позволяет зрителю окунуться в происходящее на картине. Разбираемся вместе с Анной Поповой, кого из исторических персонажей изображал Суриков и какие события отражены на его картинах.

Петр I

Сюжеты, связанные с именем Петра I, Суриков писал со студенческих времен. Первым таким опытом стало создание серии рисунков для Политехнической выставки, приуроченной к 100-летию императора. Один из них посвящен событиям русско-шведской войны, а именно — взятию Шлиссельбургской крепости, или Нотебурга, Орехового города, как называли ее шведы.

В те годы Нотебург служил воротами из Ладожского озера в Неву и Балтийское море. Чтобы завоевать крепость, нужно было застать шведов врасплох. Тогда Петр I разработал план: он отправился в Архангельск — как все должны были думать, чтобы отразить возможную атаку неприятеля. На деле же там были построены два корабля, на которых царь отправился к Онежскому заливу. От деревни Нюхчи до села Повенец на Онежском озере фрегаты «Святой Дух» и «Курьер» тащили по Государевой дороге, которую прокладывали через леса и болота. Корабли, боеприпасы, вооружение — на протяжении почти двух недель этот груз тянули около 5 тысяч человек. Корабли преодолели по суше целых 160 верст (около 170 км). Он «поспевал всюду, не давая покоя никому», — так говорили о Петре I.

Суриков создал не парадный портрет, а скорее документальную иллюстрацию, на которой царь трудится наравне со своими подданными. Чтобы подчеркнуть величие императора, художник изобразил огромный камень на дальнем плане: он похож на кусок скалы, на которой стоит Медный всадник в Петербурге.

Стрельцы

Свою первую историческую картину Василий Суриков посвятил событиям 1698 года, когда стрелецкие полки подняли восстание, желая посадить на престол вместо Петра I его старшую сестру, царевну Софью. Бунтовщики направились к Москве, однако до города так и не дошли: их разбили в 40 верстах у Ново-Иерусалимского монастыря. Восстание было подавлено, заговорщиков ссылали или казнили. Около двух тысяч стрельцов расстались с жизнью, тела хоронили у дорог, ведущих из Москвы. Рядом столбы с плитами, на них выбивали текст приговора с указанием преступления. Дознание шло девять лет. Даже те полки, которые не участвовали в перевороте, были расформированы, стрельцов перевели в посадские. Они должны были поселиться в других городах, платить подати и выполнять различные повинности.

На картине Суриков изобразил не казнь, а ее ожидание: на лицах стрельцов — ужас, отчаяние, гнев, смирение. Хмурое небо нависает над Красной площадью. Напротив толпы бунтовщиков — разгневанный Петр I. Вся картина построена на противопоставлениях: старая, уходящая в прошлое Русь — и новый мир, который строил царь. Кафтаны стрельцов — и новенькие европейские наряды приближенных Петра. Даже пестрые купола храма Василия Блаженного контрастируют с лаконичными белокаменными башнями Кремля. Полотно «Утро Стрелецкой казни» было показано на выставке передвижников весной 1881 года и тотчас же куплено Павлом Третьяковым.

Ксения Годунова

Трагическая история Ксении Годуновой — словно готовый сюжет для исторического блокбастера. Дочь Бориса Годунова, внучку Малюты Скуратова, шесть раз пытались выдать замуж. Но над Годуновой словно довлел какой-то рок: всякий раз матримониальные планы срывались. Принц Густав Шведский предпочел ей свою любовницу и не захотел менять веру. Свадьба с эрцгерцогом Максимилианом III Австрийским также сорвалась из-за того, что он не захотел принять православие. Король Германии Рудольф II не пожелал жить в России. Едва не был заключен брак с Иоганном Шлезвиг-Гольштейнским: он согласился на все условия, понравился как невесте и Борису Годунову. Но и этому браку не суждено было осуществиться: принц внезапно скончался. Из-за смут сорвались еще два брака — с царевичем Хозроем из Грузии и кузенами короля Дании Христиана IV.

После смерти Бориса Годунова ни о каких союзах речи не шло. Лжедмитрий удерживал Ксению Годунову около полугода, а после сослал в монастырь. Но Смута добралась и туда. Царевна была в Троице-Сергиевой лавре во время ее длительной осады, а после ее перевели в Новодевичий монастырь, который разграбили казаки Первого ополчения.

Василий Суриков изобразил Ксению Годунову у портрета жениха: она печально склонилась над изображением, а стоящие рядом придворные стараются разглядеть, каков же был заморский принц. Увы, эта история так и не стала картиной, оставшись лишь в эскизах.

Князь Александр Меншиков

Нередко образы будущих картин Сурикову навевали случайные мизансцены. Так было и с картиной «Меншиков в Березове». «Да вот у меня было так: я жил под Москвой на даче, в избе крестьянской. Лето дождливое было. Изба тесная, потолок низкий. Дождь идет, и работать нельзя. Скушно. И стал я вспоминать: кто же это вот точно так же в избе сидел. И вдруг… Меншиков… сразу все пришло — всю композицию целиком увидел» — так запомнил и записал рассказ Сурикова поэт и художник Максимилиан Волошин.

Фаворит Петра I Александр Меншиков руководил строительством Санкт-Петербурга, был героем Полтавского сражения и единственным российским дворянином, получившим герцогский титул. При Екатерине I он фактически правил Россией и едва не породнился с царской семьей. Однако в результате интриг князя обвинили в измене и хищении средств из казны и вместе с семьей отправили в ссылку.

«Полудержавный властелин» был выброшен из придворной жизни и оказался в крохотной избе со слюдяным окном. Кажется, встань Меншиков с кресла — и ему не поместиться в этом новом жилье: слишком он велик. Рядом с ним дети: старшая Мария, тоскующая по своему жениху Петру II, сын Александр, задумчиво разглядывающий подсвечник, и младшая Александра, читающая Евангелие. Ни князь, ни Мария так и не вернутся в Петербург: отец умрет от апоплексического удара через два года после высылки, другая — спустя еще год — от оспы.

Боярыня Морозова

Масштабное полотно создано на сюжет из трагического периода российской истории — церковного раскола XVII столетия. Некоторые критики называли его слишком «шумным» и сравнивали с варварски пестрым персидским ковром. Однако большинство с восторгом приняло эту композиционно сложную, насыщенную картину. Художник Александр Бенуа отмечал, что работа Сурикова подобна «музыке, переносящей в древнюю, еще самобытно-прекрасную Русь».

Главная героиня полотна — боярыня Федосия Морозова. Она не поддержала реформ патриарха Никона, общалась с его оппонентом протопопом Аввакумом, осталась в старообрядческой вере. В 1670 году Морозова тайно постриглась в монахини. Царь Алексей Михайлович знал о ее взглядах и пытался переубедить боярыню, однако та оставалась крепка в своей вере. Последней каплей в противостоянии стал отказ Морозовой присутствовать на свадьбе царя с Натальей Нарышкиной. Вскоре ее арестовали и отправили вместе с сестрой сначала в Чудов, а затем Псково-Печерский монастырь. Ни лишения, ни пытки не заставили Морозову переменить взгляды. Ее сослали в Боровский острог, где она скончалась.

До Сурикова к этому сюжету обращался Александр Литовченко, но именно полотно 1887 года стало самым известным и масштабным. Художник изобразил момент, когда Морозову привозят в Чудов монастырь. Сидя в розвальнях, она вздымает вверх руку в двоеперстии. Неотрывно смотрят на нее толпящиеся вокруг люди. Закутанная в черную шубу бледнолицая фигура в центре картины обладает почти гипнотическим воздействием.

Ермак

«Пишу татар. Написал порядочное количество. Нашел тип для Ермака», — писал Василий Суриков в одном из писем. Его интерес к этой теме был не случаен. Уроженец Красноярска, он происходил из семьи казаков, чьи предки пришли в Сибирь с Ермаком. В 1891 году художник отправился в поездку, во время которой изучал быт и привычки местных народов. Писал этюды, зарисовывал одежду, вооружение, кольчуги. А спустя два года поехал на Дон, чтобы познакомиться с местными казаками.

На картине «Покорение Сибири» запечатлен драматический момент сражения ермаковцев с воинством хана Кучума. Захватив в ходе переворота власть, он совершал набеги на соседние русские княжества. Ермак с 1579 года служил купцам Строгановым, охраняя их владения от сибирских татар, а затем возглавил поход через Уральские горы. Несмотря на то что силы Кучума значительно превосходили его собственные, Ермак разбил ханское войско и занял столицу ханства — Кашлык. Отправив посла к Ивану Грозному с просьбой принять Сибирь под его правление, атаман был щедро награжден.

Ермак на полотне изображен в самой гуще битвы, плечом к плечу со своими соратниками. Они будто составляют единое целое: ощерились ружья казаков, кипит Иртыш, ханские воины напуганы. Исход битвы предрешен.

«Покорение Сибири» стало первой картиной, которую Суриков писал в мастерской, расположенной в Историческом музее. Она оказалась так велика, что работать дома, как прежде, было уже невозможно. Из-за масштаба полотна нельзя было даже оценить колористическое решение. Переезд в одну из башен Исторического музея оказался как нельзя кстати.

Для работы над «густонаселенной» картиной пригодились все этюды, сделанные художником во время поездок по Сибири и по Дону. «Я написал много этюдов; все лица характерные. Дон сильно напоминает местности сибирские, должно быть, донские казаки при завоевании Сибири и облюбовали для поселения места, напоминавшие отдаленную родину», — писал Суриков. Композиционно картина построена таким образом, что зритель словно наблюдает битву глазами казаков. В 1895 году «Взятие Сибири» представляли на выставке передвижников. Так совпало, что именно в эти дни отмечалось 300-летие покорения Сибири. Незадолго до открытия Николай II с императрицей Александрой Федоровной приобрели картину за 40 тысяч рублей.