Пять любимых женщин, вдохновивших российских живописцев на создание шедевров. И связанные с этим трагедии и драмы.

Сиротка Кипренского

Пребывание Ореста Кипренского в Италии было омрачено происшествием, которое бросило пятно на его репутацию. Даже современные биографы не могут сказать, как именно было дело. Известно, что римскую натурщицу, которая жила вместе с Кипренским, нашли убитой. Будто бы ее завернули в холст, облили скипидаром и подожгли. Сам художник обвинял в убийстве слугу-итальянца. Незадолго до этого Кипренский написал портрет «Девочки с цветком в маковом венке». Считалось, что на нем изображена дочь этой натурщицы — Анна-Мария Фалькуччи, известная как Мариучча. Она же позировала для неосуществленной «Анакреоновой гробницы».

Впрочем, согласно данным искусствоведов, убитая натурщица не была матерью Мариуччи. Другая женщина отдала 6-летнюю Мариуччу в качестве натурщицы в его мастерскую, и Кипренский, сам лишенный в детстве родительской ласки, сделал ребенка своей воспитанницей. Он выплатил матери отступные и добился официального отказа от девочки.

Покидая Италию, Кипренский отправил 10-летнюю Мариуччу в монастырский пансион, оставив средства на ее воспитание. Мать девочки попыталась шантажом помешать этому, требовала еще денег. Кипренский прибегнул к помощи одного кардинала и княгини Зинаиды Волконской. В итоге итальянские власти поместили ребенка в школу, скрыв ее название и от матери, и от Кипренского. Спустя годы он второй раз возвратился в Италию, нашел воспитанницу и решил жениться на ней. 54-летний художник, принявший ради этого католичество, обвенчался с 25-летней Мариуччей, которая ждала его все эти годы. А через три месяца он умер от воспаления легких, не успев закончить картину «Ангел-хранитель», для которой позировала молодая супруга. Его дочь Клотильда родилась уже после этого. Друзьям художника удалось выхлопотать вдове пансион при дворе. В 1844 году появились известия, что Мариучча вышла замуж за какого-то маркиза. А что случилось с дочерью Кипренского — неизвестно.

Певица Врубеля

Что-то, видимо, было волшебное в атмосфере дома Праховых. Если Михаил Нестеров полюбил и воспел Лёлю, то Михаил Врубель воспел ее мать, Эмилию. 32-летняя красавица и ее младшая дочь Ольга послужили моделями для его образа «Богоматери с Младенцем» для иконостаса киевской Кирилловской церкви. Но эта страсть художника осталась безответной, хотя он из-за нее и резал себя ножом.

Гораздо больше повезло Врубелю с другой музой — сопрано Надеждой Забелой, которая согласилась стать его женой. Он запечатлел ее на множестве полотен, самое знаменитое из которых — «Царевна Лебедь», вдохновленное ее ролью в опере Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане». (Впрочем, в чертах лица царевны находили сходство и с Эмилией, и с Лёлей Праховыми.) Из других картин — «Царевна Волхова», «Гензель и Гретель» и множество портретов.

В 1901 году у супругов родился мальчик, который умер через два года. В это же время, через два года после свадьбы, у художника проявились первые симптомы душевной болезни. Врубеля несколько раз клали в клиники для душевнобольных. Диагноз — «прогрессивный паралич вследствие сифилитической инфекции». Художник полностью ослеп и умер в клинике. А его жена-певица, которая оставалась с ним вместе все эти годы, — потеряла голос.

Вышивальщица Нестерова

В молодости Михаил Нестеров был приглашен расписывать киевский Владимирский собор. Вдохновителем проекта был Адриан Прахов — ученый и критик, который также пригласил в Киев работать Васнецова и Врубеля. Дочь Адриана — Елена, которую все называли Лёля, — очень понравилась Нестерову. И он использовал ее в качестве модели для фрески «Святая Варвара». Лицо Лёли не было красивым в прямом смысле этого слова, но легко узнавалось.

Дамы из киевского общества во главе с супругой генерал-губернатора графиней Софьей Игнатьевой (впоследствии большим другом Распутина) начали кампанию против «Святой Варвары». Графиня совершенно справедливо заявляла: «Не могу же я молиться на Лёлю Прахову!» И Нестерову пришлось переписать голову святой. С Лёлей, которая была отличной златошвейкой и вышивала церковные покровы по его рисункам, он продолжил дружить, неоднократно заявляя в письмах своим друзьям, что если ему суждено когда-либо вторично жениться, то на ней. Наконец, после 10-летней дружбы он сделал ей предложение, которое было принято — но свадьба не состоялась, они расстались друзьями. Второй раз Нестеров женился на учительнице дочери, а Лёля умерла в 1948 году в Киеве старой девой.

Но в образе святой Варвары она долго жила в сердце художника: после того, как его заставили переписать фреску, он начал картину на тот же сюжет, назвав ее «Чудо». Только тут он написал святую согласно житию — уже с отрубленной головой, лежащей на земле. Полотно, над которым Нестеров с перерывами работал 27 лет, объездило с выставками весь мир и пользовалось огромным успехом. Однако в 1920–30-х годах художник окончательно разлюбил его и разрезал на куски.

Аристократка Брюллова

Карл Брюллов полжизни провел в Италии. Ведь там жила его муза — красавица и богачка графиня Юлия Самойлова. Брюллов стал ее верным спутником в 1827 году. Они много путешествовали вместе, например посетили раскопки у Везувия, что в итоге привело к созданию «Последнего дня Помпеи» и громкой славе мастера. Любопытно, что Самойлова послужила моделью для трех фигур на этом полотне.

Художник подолгу жил на ее вилле. Там же находились две приемные дочери Самойловой (сама она была бездетной). Эти девочки запечатлены Брюлловым на портрете «Всадница». Происхождение одной из девочек загадочно — возможно, она внебрачная дочь самой графини. Воспитанница сопровождает Самойлову и на другом портрете Брюллова, обе изображены в маскарадных костюмах.

Связь художника и энергичной, полной сил аристократки длилась долгие годы. Но в 1839 году Брюллов женился на тихой и скромной Эмилии Тимм. Через 41 день он жену выгнал, что породило самые ужасные слухи в Петербурге. (Говорили, Эмилию развратил ее отец, что и вызвало гнев новобрачного.) Только приезд Самойловой, которая направила все силы на то, чтобы поддержать друга, остановил травлю. А Брюллов с Самойловой снова возобновили отношения. И только ее свадьба с 1845 году с молодым итальянским красавцем-певцом положила окончательный конец этому многолетнему чувству.

Попрыгунья Левитана

В творчестве Исаака Левитана портретов — раз-два и обчелся. Во-первых, это, конечно, автопортреты. Есть и набросок его друга Антона Чехова. А из женских портретов, пожалуй, только Софья Кувшинникова, которая в течение восьми лет была его ученицей и спутницей в поездках по России в поисках пейзажей.

Кувшинникова была женой врача, в их квартире действовал литературный салон, где бывали Чехов, Щепкина-Куперник, Ермолова, Репин и многие другие. Кувшинникова отличалась восприимчивостью и необыкновенной привлекательностью. Ее роман с Левитаном и некоторые свойства характера привлекли ироничное внимание Антона Чехова. Следует отметить, что писатель всегда с большим любопытством и некоторой завистью следил за личной жизнью своего друга Левитана — смуглого брюнета, который пользовался крайним успехом у женщин. И не раз Чехов черпал вдохновение из этих историй.

Так появился рассказ «Попрыгунья», главная героиня которого кардинально меняет свои пристрастия в зависимости от того, кто является ее спутником жизни. Все прототипы — и муж, и жена, и любовник-художник — были узнаваемы. Рассказ бурно обсуждался в обществе, Чехова чуть не подвергли остракизму за такую насмешку. Левитан собрался вызвать друга на дуэль, но обошлось. Через несколько лет они помирились. А Левитан бросил Кувшинникову ради другой женщины (правда, ее портретов он не писал), причем Чехов сочинил об этом «Дом с мезонином».