Первые портреты на Руси появились в XVII веке, но женщин художники писали крайне редко, исключение делали лишь для цариц и царевен из рода Романовых. О том, как изображали обитательниц кремлевских теремов, рассказывает наш автор Софья Багдасарова.

Царская невеста

Портреты, которые создавали на Руси в XVII веке, в основном относятся к жанру парсун. Он близок к иконописной манере: люди изображались без эмоций на лице, но в богатых одеждах с тщательно выписанными узорами. Именно так выглядит парсуна царицы Марфы Апраксиной из Русского музея. В 1682 году Марфа стала женой царя Федора III Алексеевича (старшего брата Петра Великого), но провела на троне всего несколько месяцев — супруг болел и скоро умер. Парсуна, судя по девичьему головному убору, была написана еще до венчания, в те несколько месяцев, когда Марфа числилась царской невестой. Картина, созданная неизвестным художником из кремлевских мастерских Оружейной палаты, демонстрирует все черты наивного портретного искусства. У царицы неестественная поза, платье — будто аппликация, а лицо написано так, что зрителю трудно поверить в то, что Марфа считалась первой красавицей своего времени.

Так изображали женщин в Кремле отечественные мастера, но работали над портретами и иностранные живописцы. Их произведения более реалистичны, только вот великие художники до Руси не доезжали и среди этих полотен нет шедевров. Один из таких иностранцев, имя которого не сохранилось в истории, тоже написал портрет царской невесты Марфы — овальную картину из Русского музея. На ней — непривычная для того времени «галантная» деталь: Апраксина держит на руках маленькую собачку. Этот портрет, как и другие изображения Романовых, в последующие века копировался для украшения императорских резиденций, причем художники нового поколения «улучшали» его по своему вкусу. Поэтому в портрете из Гатчинского дворца, созданном неизвестным автором уже в XVIII веке, с трудом угадывается исходный образец: краски на нем ярче, а сама Марфа красивее.

Царская вдова

После смерти мужа Марфа Апраксина прожила еще 33 года как набожная вдова, не изменив своему образу жизни даже после того, как Петр I приказал ей переехать в новую столицу. На портрете, написанном в поздний период, она предстает уже совсем иной: строгая немолодая женщина в мрачной одежде. Это не единственный сохранившийся портрет царской вдовы: на другом изображена вторая жена царя Алексея Михайловича — Наталья Нарышкина.

Она одета чуть наряднее, но тоже очень сдержанно. Эта картина известна в десятке копий — портрет матери Петра Великого пользовался популярностью. Однако из архивных документов известно, какая из этих картин — оригинал. Редкий случай — сохранилось даже имя живописца. Это был мастер Оружейной палаты Михаил Чоглоков, написавший портрет «во успении» в 1694 году, в течение девяти дней после смерти царицы.

Светский жанр портретов «во успении», которые предназначались для родственников и помещались в жилых покоях, возник в России в самом конце XVII века, до этого парсуны в основном предназначались для надгробного иконостаса в церкви.

Царская сестра

Писали художники не только царских жен, но и царских сестер. На самом торжественном портрете — царевна Софья Алексеевна, правительница-регент государства. Это аллегорическое полотно: Софья изображена в медальоне на груди двуглавого орла. Царевна написана в короне, со скипетром и державой, притом что помазана на царство она не была. Такая сложная композиция, нетипичная для русского искусства XVII века, проникла к нам из Европы: искусствоведы предполагают, что портрет Софьи написан на основе гравюры Леонтия Тарасевича, учившегося искусствам в Аугсбурге. Об этой работе ученым известно из судебного дела пособника царевны Федора Шакловитого — заказ образа Софьи со всеми регалиями ставился ему в вину, а все оттиски этой гравюры по указу Петра I разыскивались и уничтожались.

Неизвестно, писали ли портреты Софьи во время ее заключения в монастыре, но другая царевна в аналогичной ситуации для портрета позировала. В 1698 году по приказу Петра I единоутробная сестра Софьи царевна Марфа Алексеевна была пострижена в монахини за сочувствие и помощь свергнутой правительнице. Ее заключили в Успенский монастырь в Александровской слободе. Долгие годы там же хранилось ее изображение — сначала в монастыре, а потом в музее, но в 1986 году картину украли. Литография, сделанная с портрета царевны Марфы в XIX веке, свидетельствует о том, что арестантку-монашку писали примерно так же, как царскую вдову, — в скромном головном уборе, без каких-либо атрибутов роскоши.

Вымышленные портреты

Однако царевна Софья предстает на полотнах и совсем иной — юной прекрасной девушкой. Это другой тип портретов — вымышленные: с реальностью они не имеют ничего общего. Дело в том, что подобные изображения Софьи — как и образы ее матери Марии Милославской (первой жены Алексея Михайловича), а также бабушки Евдокии Стрешневой (жены Михаила Федоровича) — создавались отнюдь не при жизни моделей. Эти ретроспективные портреты — выдумка живописцев XVIII– XIX веков.

Залы дворцов требовалось заполнять портретными галереями предков, и если было неизвестно, как выглядел умерший прародитель (или его портрет казался некрасивым), художник попросту выдумывал его облик с нуля. Узнать подобные вымышленные портреты легко: женщины на них наряжены в горностаевые мантии, которые появились в России как знак монаршего достоинства только после Петра, вместе с другими европейскими регалиями. Кроме того, у них массивные головные уборы, которых нет больше ни на каких других женских изображениях Романовых.

Из царицы — в монахини

Петр I постриг в монахини не только сестер, но и свою первую жену: другого варианта развода в тот век не существовало. Портрет царицы Евдокии в монашеском облачении и за чтением молитвенника попал в коллекцию Исторического музея из Новодевичьего монастыря. В этой московской обители она доживала последние годы жизни уже в правление своего внука Петра II (сына царевича Алексея), однако на картине изображена молодой.

Еще один портрет Евдокии Лопухиной хранится в Русском музее. На нем бывшая царица одета в скромную светскую одежду, напоминающую наряд сестры-монашки Марфы и вдов Апраксиной и Нарышкиной.

Изобразил Лопухину и неизвестный провинциальный примитивист — да так, что ее не узнать. На этой картине царица сильно помолодела, а ее костюм стал по-настоящему царским: блестит драгоценная брошь, а парча шубы отливает золотом.

Женщины нового века

Совсем других портретов удостоились другие родственницы Петра I — женщины, которые демонстрировали одобрение новой политики и выполняли приказы, касающиеся формы одежды и вообще образа жизни. Речь идет о царице Прасковье Салтыковой — вдове его брата Ивана V и трех ее дочерях Екатерине, Прасковье и Анне. Сохранились их портреты кисти одного из первых настоящих русских живописцев Ивана Никитина — и на них виден контраст между этими женщинами нового времени и остальными обитательницами царских теремов. С этого момента царицы из рода Романовых одевались только так — по-европейски. А иногда и вовсе представали без одежды: в знак истинного обращения к западной культуре с ее культом античной мифологии император заказал портрет своей малолетней дочери великой княжны цесаревны Елизаветы Петровны в обнаженном виде — в образе богини Венеры.