«Иисус должен быть один совершенно»

«Иисус должен быть один совершенно»

20 лет жизни. Такова цена шедевра, для которого в Третьяковской галерее построили отдельный зал. Картина «Явление Христа народу» должна была стать для художника Александра Иванова итогом заграничной стажировки, а стала смыслом жизни. Подробности о работе художника над самой большой картиной Третьяковки узнаем с Натальей Летниковой.

На пользу общую. Без разбора лиц

На пользу общую. Без разбора лиц

«На пользу общую». «Без разбора лиц». Первый законодательный регламент первой публичной библиотеки в России. Решение об открытии «хранилища национальной памяти» принято просвещенной императрицей Екатериной II.

Гравитация – ноль. Хроники киноневесомости

Гравитация – ноль. Хроники киноневесомости

Победить земное притяжение в кино было главной задачей режиссеров, которые выбрали жанр фантастики. Первая наивная попытка показать нулевую гравитацию принадлежит Фрицу Лангу, снявшему в 1929 году фильм «Женщина на Луне». В минутной сцене актеры явно висят на руках, пытаясь передать состояние невесомости.

Русский Цезарь, Каприз с Бриллиантом и императорская медаль

Русский Цезарь, Каприз с Бриллиантом и императорская медаль

Медный всадник — самый знаменитый памятник Петру I — был установлен в 1782 году на Сенатской площади в Санкт-Петербурге по приказу Екатерины II. Вспомним историю одного из самых величественных памятников северной столицы с Натальей Летниковой.

Его величество суфлер

Его величество суфлер

«Уберут суфлеров, уйду и я», – сказал в начале прошлого века Константин Сергеевич Станиславский. Годы шли, и представителей самой бесшумной профессии становилось все меньше и меньше…

Доброму вору все впору

Доброму вору все впору

Любимая присказка купца и мецената Алексея Бахрушина помогла собрать уникальную коллекцию, ставшую основой Театрального музея в Москве. «Там разберемся!» — говорил он, не отказываясь ни от одного подаренного предмета.

Ветер перемен Максима Дунаевского

Ветер перемен Максима Дунаевского

Музыка, которая звучит. И тянет вас за невидимые нити, заставляет отозваться, качаться в такт, барабанить по столу пальцами, тихонько напевать под нос или почти кричать, в компании, на всю округу: «Пора-пора-порадуемся на своем веку…» Порадуемся или погрустим. Посмеемся или поплачем. Задумаемся, замрем, вслушиваясь в бесконечность. Настоящие, чистые эмоции пробуждает музыка Максима Дунаевского. Всегда сложная, нетривиальная, она обрамляет слова, наполненные смыслом.